PONTIFEX (ПОНТИФИК)

(ἱεροδιδάσκαλος, ἱερονόμος, ἱεροφύλαξ, ἱεροφάντης). Происхождение этого слова объясняют по-разному. Кв. Сцевола, который сам был верховным понтификом, производит его от posse (мочь) и facere (делать), а Варрон от pons (мост), потому что понтифики, говорит он, построили Свайный мост (Pons Sublicius) и впоследствии часто восстанавливали его, чтобы можно [p. 940] было совершать жертвоприношения на обоих берегах Тибра (Varro, de Ling. Lat. V. 83, ed. Müller; Dionys. II. 73). Однако этому утверждению противоречит традиция, приписывающая строительство Свайного моста Анку Марцию (Liv. I. 33), когда понтифики давно уже существовали и носили свое название. Гётлинг (Gesch. d. Röm. Staatsv. p. 173) полагает, что pontifex — это просто другая форма слова pompifex, которое, вероятно, характеризовало понтификов просто как руководителей и распорядителей общественных процессий и торжеств. Но представляется гораздо более вероятным, что слово образовано из pons и facere (в значении греческого ῥέζειν, «совершать жертвоприношение»), и, следовательно, означает жрецов, совершавших жертвоприношения на мосту. Древнее жертвоприношение, на которое указывает данное название, — это жертвоприношение аргивян на священном или Свайном мосту, описанное Дионисием (I. 38; ср. ARGEI). Более того, греческие авторы иногда переводят слово «понтифики» как γεφυροποιοί.

Римские понтифики составляли самую знаменитую из великих жреческих коллегий. Их учреждение, как и все важные дела религии, приписывалось Нуме (Liv. I. 20; Dionys. II. 73). Число понтификов, назначенных этим царем, равнялось четырем (Liv. X. 6), их возглавлял верховный понтифик (pontifex maximus), которого обычно не включали, называя общее число понтификов. Однако Цицерон (de Re Publ. II. 14) включает верховного понтифика, когда говорит, что Нума назначил пять понтификов. Нибур (Hist. of Rome, I. p. 302, &c.; ср. III. p. 410; Liv. X. 6; Cic. de Re Publ. II. 9) с большой вероятностью предполагает, что первоначальное число понтификов — четыре, не считая верховного понтифика, — было связано с двумя древнейшими трибами римского народа, рамнами и тициями, так что каждую трибу представляли два понтифика. В 300 г. до н. э. закон Огульния увеличил число понтификов до восьми или, включая верховного понтифика, до девяти, и четверо из них должны были быть плебеями (Liv. X. 6). Однако верховный понтифик оставался патрицием до 254 г. до н. э., когда Тиберий Корунканий стал первым плебеем, удостоенным этого звания (Liv. Epit. 18). Это число понтификов долгое время оставалось неизменным — пока в 81 г. до н. э. диктатор Сулла не увеличил его до пятнадцати (Liv. Epit. 89), а Юлий Цезарь — до шестнадцати (Dion Cass. XLII. 51). В обоих случаях число включает верховного понтифика. В период империи количество понтификов изменялось, хотя в целом нормальным числом, по-видимому, было пятнадцать.

Способы назначения понтификов тоже были различными в разное время. По-видимому, после учреждения Нумой коллегия имела право кооптации, то есть, если член коллегии умирал (ибо все понтифики занимали должность пожизненно), остальные члены собирались и выбирали его преемника, которого авгуры после избрания вводили в должность (Dionys. II. 22, 73). Это избрание иногда называлось captio (Gellius, I. 12). Ливий (XXV. 5) пишет об избрании верховного понтифика в комициях (вероятно, трибутных) в 212 г. до н. э. как об обычном способе назначения этого первосвященника. Но сообщая о событиях 181 г. до н. э., он вновь утверждает, что назначение верховного понтифика совершалось путем кооптации коллегией (Liv. XL. 42). Неясно (если только Ливий не выражается небрежно), как возникла эта непоследовательность (см. Göttling, l. c. p. 375); ибо, насколько нам известно, первую попытку лишить коллегию права кооптации и передать право избрания народу предпринял только трибун Г. Лициний Красс в 145 г. до н. э., но этому помешал претор Г. Лелий (Cic. de Am. 25, Brut. 21, de Nat. Deor. III. 2). В 104 г. до н. э. эту попытку успешно повторил трибун Гн. Домиций Агенобарб, и тогда был принят закон (Lex Domitia), передавший народу (вероятно, трибутным комициям) право избрания членов великих жреческих коллегий; то есть, народ избирал кандидата, который затем становился членом коллегии путем кооптации самими жрецами, так что кооптация была все еще необходима, но превратилась в простую формальность (Cic. de Leg. Agr. II. 7, Epist. ad Brut. I. 5; Vell. Pat. II. 12; Sueton. Nero, 2). Сулла отменил закон Домиция, приняв закон Корнелия о жречестве (lex Cornelia de Sacerdotiis, 81 г. до н. э.), вернувший великим жреческим коллегиям полное право кооптации (Liv. Epit. 89; Pseudo-Ascon. in Divinat. p. 102, ed. Orelli; Dion Cass. XXXVII. 37). В 63 г. до н. э. закон Суллы был отменен, но не в полном объеме, ибо теперь было установлено, что при возникновении вакансии сама коллегия должна назвать двух кандидатов, а народ — избрать одного из них. Эта процедура прямо упомянута относительно коллегии авгуров и, несомненно, была такой же в коллегии понтификов (Cic. Philip. II. 2). Юлий Цезарь не изменил этот модифицированный закон Домиция, но Марк Антоний вновь восстановил право кооптации в коллегию (Dion Cass. XLIV. 53).

Коллегия понтификов осуществляла верховный контроль над всеми религиозными вопросами и всеми предметами и лицами, связанными с частным и общественным культом. Общая схема их прав и функций представлена у Ливия (I. 20) и Дионисия (II. 73). Сообщается, что эту власть даровал понтификам Нума; он также вверил им на хранение книги, содержавшие ритуальные предписания, и обязал предоставлять информацию каждому, кто будет советоваться с ними по делами религии. Понтифики должны были предотвращать любые погрешности в соблюдении религиозных ритуалов, которые могли возникнуть из-за пренебрежения древними обычаями или из-за введения иноземных ритуалов. Понтифики должны были определять не только то, каким образом следует молиться небесным богами, но и какова надлежащая церемония похорон, как умиротворить души усопших (manes), а также какие знамения — молнии или другие явления — следует принять и повиноваться им. Понтифики имели судебную власть во всех религиозных вопросах, касавшихся как частных лиц, так и магистратов и жрецов, а в случаях, когда существовавшие законы и обычаи оказывались недостаточными или неудовлетворительными, они устанавливали новые законы и положения (decreta pontificum), в которых всегда следовали собственному суждению о том, что соответствует существующим обычаям и традициям (Gell. II. 28, X. 15). Понтифики следили за поведением всех лиц, имевших отношение к жертвоприношениям или культу богов, то есть, всех жрецов и их служителей. Понтифики определяли церемонии культа и жертвоприношений и наказывали тех, кто отказывался повиноваться их предписаниям, ибо они были «судьями и защитниками дел, относящихся к священнодействиям и богослужению» (“rerum quae ad sacra et religiones pertinent, judices et vindices”; Fest., s. v. Maximus pontifex; ср. [p. 941] Cic. de Leg. II. 8, 12). Сами понтифики не подлежали никакому суду или наказанию и не были ответственны ни перед сенатом, ни перед народом. Подробности этих обязанностей и функций содержались в книгах, называвшихся libri pontificii или pontificales, commentarii sacrorum или sacrorum pontificalium (Fest. s. v. Aliuta и Occisum), которые, как сообщается, были получены понтификами у Нумы и одобрены Анком Марцием. Сообщается, что этот царь обнародовал ту часть данных положений, которая относилась к общественным священнодействиям (sacra publica, Liv. I. 32); и когда в начале республики обветшали деревянные таблицы, на которых были записаны обнародованные положения, их восстановил верховный понтифик Г. Папирий (Dionys. III. 36). Одна из частей этих понтификальных книг называлась Indigitamenta и содержала имена богов и правила их употребления в общественном богослужении (Serv. ad Virg. Georg. I. 21). Вторая часть должна была содержать формулы понтификального права (Cic. de Re Publ. II. 31). Первоначальные законы и предписания, содержавшиеся в книгах, со временем, конечно, были расширены и более точно определены постановлениями понтификов; вероятно, отсюда их название commentarii (Plin. H. N. XVIII. 3; Liv. IV. 3; Cic. Brut. 14). Другое предание об этих книгах гласило, что Нума только устно сообщил понтификам их обязанности и права, а книги в каменном сундуке зарыл в землю на Яникуле (Plut. Num. 22; Plin. H. N. XIII. 27; Val. Max. I. 1. 12; August. de Civit. Dei, VII. 34). В 181 г. до н. э. эти книги были найдены, и половина из них содержала ритуальные предписания и понтификальное право, а вторая половина — философские исследования этих же вопросов; они были написаны на греческом языке. Книги доставили городскому претору Кв. Петилию, и сенат постановил сжечь вторую половину, тогда как первую тщательно сохранили. О характере и достоверности этой истории см. Hartung, Die Relig. d. Röm. I. p. 214. Великие анналы (annales maximi) — это записи событий каждого года, которые вел верховный понтифик с основания государства до времени верховного понтифика П. Муция Сцеволы, 133 г. до н. э.

Что касается прав и обязанностей понтификов — прежде всего следует иметь в виду, что понтифики были не жрецами какого-то определенного божества, а коллегией, стоявшей над всеми остальными жрецами и контролировавшей все внешнее богослужение (Cic. de Leg. II. 8). Одной из их главных обязанностей было регулирование как общественных, так и частных священнодействий и контроль за тем, чтобы они соблюдались в надлежащее время (с этой целью на понтификов первоначально было возложено все регулирование календаря, см. CALENDARIUM, p. 230, &c.) и в надлежащей форме. В последующее время в управлении общественными священнодействиями понтификам на некоторых церемониях помогали триумвиры эпулоны [EPULONES]; понтифики держали на хранении фонды для оплаты расходов на общественные священнодействия [SACRA].

Понтифики созывали собрание курий (comitia calata или curiata), в случаях, когда требовалось назначить жрецов или ввести в должность фламинов или царя священнодействий, а также когда нужно было засвидетельствовать завещания или когда происходило отречение от священнодействий (detestatio sacrorum) и усыновление путем адрогации (Gell. V. 19, XV. 27; ADOPTIO). Недостаточно ясно, требовалось ли, как считает Нибур (I. p. 342, II. p. 223), присутствие понтификов вместе с авгурами и двумя фламинами в куриатных комициях в случаях, когда они решали другие вопросы. Любопытный случай, когда сенат приказал верховному понтифику руководить выборами народных трибунов, объяснен Нибуром (II. p. 359, &c.).

Что касается юрисдикции понтификов, то магистраты и жрецы, так же, как частные лица, обязаны были подчиняться их приговору, если он получил одобрение трех членов коллегии (Cic. de Harusp. Resp. 6). В большинстве случаев приговор понтификов только налагал штраф на нарушителей (Cic. Philip. XI. 8; Liv. XXXVII. 51, XL. 42), но оштрафованные лица имели право апеллировать к народу, который мог освободить их от штрафа. В отношении весталок и лиц, совершивших с ними инцест, понтифики имели уголовную юрисдикцию и могли вынести смертный приговор (Dionys. IX. 40; Liv. XXII. 57; Fest. s. v. Probrum). Согласно древнему закону, верховный понтифик насмерть засекал в комициях человека, осквернившего весталку, и, по-видимому, первоначально в таких случаях ни весталка, ни мужчина-преступник не имели права на апелляцию. Гётлинг (p. 185) полагает, что они имели право на апелляцию, но текст Цицерона (de Re Publ. II. 31), на который он ссылается, не подтверждает его мнения. В более поздние времена мы видим, что уже после того, как понтифики вынесли приговор весталкам, вмешался народный трибун и побудил народ назначить квестора для проведения нового расследования этого дела; и иногда случалось так, что после этого нового суда приговор понтификов был изменен или аннулирован (Ascon. ad Milon. p. 46, ed. Orelli). Однако такие случаи, видимо, были просто нарушениями нормы, основанными на злоупотреблении трибунской властью. В ранние времена понтифики имели в исключительном владении гражданское право, так же, как и религиозное, до тех пор, пока первое не было обнародовано Г. Флавием [ACTIO]. Предписания, служившие понтификам руководством в юридических процедурах, составляли большое собрание законов, называвшееся понтификальным правом, и являлись частью понтификальных книг (Cic. de Orat. I. 43, III. 33, pro Domo, 13; ср. JUS, pp. 656, 657). Новые постановления, принимаемые понтификами либо по предложению сената, либо в случаях, относящихся к частным священнодействиям, либо по делам частных лиц, были, по словам Ливия (XXXIX. 16), бесчисленны (Ср. Cic. de Leg. II. 23; Macrob. Sat. III. 3; Dionys. II. 73).

Собрания коллегии понтификов, на которые в некоторых случаях приглашали фламинов и царя священнодействий (Cic. de Harusp. Resp. 6) проводились в царской курии (curia regia) на Священной дороге, смежными с которой были резиденции верховного понтифика и царя священнодействий (Suet. Caes. 46; Serv. ad Aen. VIII. 363; Plin. Epist. IV. 11). Поскольку верховный понтифик обязан был жить в общественном доме (domus publica), Август, приняв этот сан, превратил часть своего собственного дома в domus publica (Dion Cass. LIV. 27). Все понтифики имели такие внешние знаки отличия, как коническая шапка [p. 942] с апексом, называвшаяся tutulus или galerus, и тога-претекста.

Верховный понтифик был главой коллегии и действовал от ее имени, поэтому часто упоминается он один в случаях, где его следует считать лишь гласом коллегии. Обычно его выбирали из числа самых выдающихся людей, уже занимавших курульную магистратуру или являвшихся членами коллегии (Liv. XXXV. 5, XL. 42). Двумя его исключительными обязанностями было назначение (capere) весталок и фламинов [VESTALES; FLAMEN] и присутствие на всех бракосочетаниях по обряду конфарреации. Когда кто-либо приносил обет о праздничных играх или совершал посвящение, верховный понтифик должен был повторить ему формулу, в соответствии с которой это делалось (praeire verba, Liv. V. 40, IX. 46, IV. 27). В период республики, когда народ обладал суверенной властью во всех вопросах, мы видим, что если понтифик по политическим или религиозным мотивам отказывался совершить эту церемонию, то народ мог его принудить.

Как и все члены великих жреческих коллегий, понтифик мог занимать любую военную, гражданскую или жреческую должность, если разные должности не были помехой друг другу. Так, мы видим, что одно и то же лицо было понтификом, авгуром и децемвиром священнодействий (Liv. XL. 42); примеры верховных понтификов, занимавших должность консула, очень многочисленны (XXVIII. 38; Cic. de Harusp. Resp. 6; ср. Ambrosch, Studien und Andeutungen, p. 229, note 105). Но какую бы гражданскую или военную должность ни занимал верховный понтифик помимо своего понтификата, ему не было позволено покидать Италию. Первым нарушил данный закон П. Лициний Красс в 131 г. до н. э. (Liv. Epit. 59; Val. Max. VIII. 7. 6; Oros. V. 10) [см. прим. 1 Б. Т.]; но после этого прецедента понтифики, видимо, часто нарушали закон, и Цезарь отправился в провинцию Галлию, хотя и был верховным понтификом.

Коллегия понтификов продолжала существовать до падения язычества (Arnob. IV. 35; Symmach. Epit. IX. 128, 129); но ее власть и влияние значительно ослабли, потому что императоры, следуя примеру Цезаря, имели право назначать столько членов великих жреческих коллегий, сколько желали (Dion Cass. XLII. 51, XLIII. 51, LI. 20, LIII. 17; Suet. Caes. 31). Кроме того, сами императоры всегда были верховными понтификами и, следовательно, руководителями коллегии; поэтому титул верховного понтифика (P. M. или PON. M.) встречается на некоторых монетах императоров. Если одновременно было несколько императоров, то только один имел титул верховного понтифика, но в 238 г. н. э. мы видим, что этот сан приняли оба императора — Максим и Бальбин (Capitol. Maxim. et Balb. 8). Последние свидетельства об императорах, одновременно являющихся верховными понтификами, встречаются в надписях Валентиниана, Валента и Грациана (Orelli, Inscript. n. 1117, 1118). Со времени Феодосия императоры больше не имеют сана понтифика, но в конце концов этот титул был принят христианским епископом Рима.

В Риме существовали другие понтифики, носившие отличительный эпитет «младшие» (minores). Высказывались различные мнения о том, что представляли собой эти младшие понтифики. Нибур (I. p. 302 n. 775) считает, что первоначально они были понтификами луцеров, что они так же соотносились с остальными понтификами, как отцы старших родов с отцами младших родов; и что впоследствии, когда значение этого названия было забыто, его стали применять к писцам великой коллегии понтификов. В другом месте (III. p. 411) сам Нибур показывает, что луцеры никогда не были представлены в коллегии понтификов, и его первое предположение находится в противоречии со всеми утверждениями древних авторов, упоминавших младших понтификов. Ливий (XXII. 57; ср. Jul. Capitol. Opil. Macrin. 7), говоря о писцах коллегии понтификов, добавляет: «сейчас таких писцов называют младшими понтификами» (quos nunc minores pontifices appellant); отсюда ясно, что название «младшие понтифики» появилось позднее и было дано лицам, первоначально не притязавшим на него, то есть, писцам понтификов. Представляется, что единственное естественное решение этого вопроса таково. В то время, когда настоящие понтифики начали пренебрегать своими обязанностями и оставлять главные дела писцам, возник обычай называть этих писцов младшими понтификами. Макробий (Sat. I. 15), говоря о младших понтификах ранее времени Гнея Флавия, допускает анахронизм, ибо переносит привычное для своих дней название в эпоху, когда оно, вероятно, не могло существовать. Число этих писцов точно не известно; Цицерон (de Harusp. Resp. 6) называет имена трех младших понтификов. Это название не могло войти в употребление задолго до конца республики, когда даже верховные понтифики начали пренебрегать своими священными обязанностями, как в случае П. Лициния Красса и Юлия Цезаря. Еще одно доказательство их упадка по сравнению с прежними днями состоит в том, что примерно в это же время приятный и роскошный образ жизни понтификов вошел в поговорку в Риме (Horat. Carm. II. 14. 26, &c.; Mart. XII. 48. 12; Macrob. Sat. II. 9).

Ре́гия (лат. Regia) — (Regia)

- резиденция верховного понтифекса (pontifex maximus) и местопребывание коллегии понтиков. Р. была основана Нумой Помпилием и находилась на священной дороге и на окраине форума, у подножия Палатинского холма, против храма Весты и дома весталок, рядом с храмом Цезаря.

Регия была основана царём Нумой Помпилием. Здание находилось на Священной дороге на окраине Римского форума, у подножия Палатинского холма, напротив храма Весты и Дома весталок, рядом с храмом Цезаря. Во время разграбления Рима галлами в 390 до н. э. Регия была разрушена. После этого она трижды горела: в 210, 148 и 36 до н. э. В 12 до н. э. Август отдал часть здания весталкам. Регия горела ещё несколько раз: при Нероне и Коммоде. Последнее её восстановление относится ко времени Септимия Севера и Каракаллы. Руины здания были открыты в 1878 году. В 1886 Никольс, Джордан и Х. Гюльзен провели раскопки.

Здесь были святилища в честь Марса, где хранились копья этого бога (hastae Martis), производившие, по преданию, шум накануне какого-либо несчастия - и в честь Ops Consiva, куда имели доступ лишь весталки и Sacerdos publicus. В Р. находился архив коллегии понтификов (см. Понтифекс). Консульские и триумфальные фасты были вырезаны на юго-западной стене Р.: первые - в 36 г. до Р. Х., вторые между 18 и 12 гг. до Р. Х. В зале Р. происходили совещания коллегии понтификов; в курии жил сам верховный понтифекс. Здесь доживал свои последние дни, в должности pontifex maximus, Цезарь. Р. не раз разрушалась и выстраивалась заново. При взятии Рима галлами она была разрушена; в 210, 148 и 36 гг. до Р. Х. она была уничтожаема пожаром. В 12 г. до Р. Х. Август, сохранивший в должности верховного жреца свою резиденцию на Палатине, уступил часть зданий Р. весталкам. При Нероне и при Коммоде Р. опять горела; в последний раз она была восстановлена Септимием Севером и Каракаллой. Разваляны Р. были открыты в 1878 г.; раскопки на месте ее произведены в 1886 г. Никольсом, Иорданом и Гюльзеном.

В раннем Риме перед резиденцией верховного жреца — понтифика (он ведал делами культа и календарем) выставляли доски, на которых были указаны имена избранных консулов (их именами назывался текущий год), сведения о войнах, чрезвычайных событиях, ценах и т. п. Во II в. до н. э. эти «погодные записи» были сведены в единую летопись под названием «Великие анналы», которая легла в основу римской исторической традиции — анналистики.

В последующем всякий исторический труд, в котором дано описание событий по годам, стали называть анналами.